Духовный наркоман

Духовный наркоман

Отдыхая, я люблю размышлять как о жизни вцелом, так и об отдельных её проявлениях. Во время одного из таких размышлений и родился сюжет данного произведения. «Духовный наркоман» — это философский рассказ, в котором я попытался раскрыть довольно важную, на мой взгляд, проблему, с которой сталкиваются многие наши современники. К слову, было бы интересно узнать и ваше, друзья, мнение о, так сказать, духовной наркомании! Напишите в комментариях, что вы об этом думаете?

 

Духовный наркоман

Войдя в свою комнату, Руслан прошёл к окну и, откинув в сторону гардину, прислонился лбом к прохладному стеклу. Настроение было препаршивым, совершенно ничего не хотелось делать. Провожая взглядом проходившую мимо окон парочку школьников, никого не стесняясь, дымившую сигаретами, Руслан, пожалуй, впервые в жизни пожалел о том, что сам он не курит, — сейчас было бы в самый раз.

«А может, — подумал он, — пойти напиться?..» но денег у него не было, а занимать у брата или, тем более, у соседей, не хотелось.

Глубоко вздохнув, он осмотрелся по сторонам, и, взяв с журнального столика дистанционный пульт от музыкального центра, упал на диван. Разместившись поудобней, включил музыку, добавил громкости, чтоб кроме доносившейся из колонок лёгкой инструментальной мелодии, больше ничего не слышать, и закрыл глаза, вновь погружаясь в придуманный им мир.

Далее

Фантазии о яйцах

Фантазии о яйцах

1.

Пару недель тому назад мама купила перепелиные яйца, которые, кажется, порекомендовал пить врач. Пить натощак. Хорошо для желудка. Мама в основном брала их для себя и сестры, у которой вдруг разыгрался гастрит, но затем и мы с папой присоединились. И полезно, и вкусно! Я в детстве, помню, очень любил пить куриные яйца. Домашние, естественно. Дедушка с бабушкой держали кур, и я, когда к ним приезжал, с удовольствием лакомился свеженькими яичками. Порой даже ходил в курятник, чтоб выпить еще совсем тепленькое. Двоюродные брат с сестрой все удивлялись: как ты их пьешь? они же напоминают сопли! Дурачки!
А мне нравилось. Да и по сей день нравится. И куриные, и перепелиные, которые на вкус такие же, только маленькие, пью с удовольствием. В общем, и я подсел на яйца.

Далее

В лесу

В лесу

На первый взгляд «В лесу» — это обычный бытовой рассказ о поездке на природу и ночлеге там. Но первые впечатления порой бывают обманчивыми.

Думаю, внимательный читатель согласится со мной в том, что это ещё и философский рассказ, хоть и мельком, но затрагивающий не мало глубоких и весьма интересных, важных для нас тем.

 

В лесу

 

Было около пяти часов вечера, когда я, наконец-то, подъехал к краю небольшого леса, расположенного за городской чертой. Хоть город находился всего в нескольких километрах, но его присутствие и влияние здесь почти не ощущалось. Не было слышно порядком надоевшего городского шума, не ходили повсюду толпы людей, вечно куда-то спешащие, не носились по дорогам, грохоча и оставляя за собой клубы пыли, машины. Да и дорог здесь почти что не было. Лишь одна, по которой я и приехал; но и она была грунтовой да изрядно заросшей, что говорило о том, что в здешние места редко кто заглядывает — и это, конечно же, меня очень радовало, ибо я намеревался отдохнуть от всей этой цивилизации, погрузившись в объятия природы.

Подъехав к ближайшему дереву, я остановился, слез с велосипеда и, прислонив его к немного скрючившемуся стволу берёзы, вошёл в чащу.

Хотя, наверное, слово «чаща» здесь не совсем уместно, ибо лес-то был не очень густой. Между деревьями иной раз расстояние достигало целых десяти метров. Но таким редким этот лес стал совсем недавно, о чём свидетельствовали целые отряды полусгнивших пеньков, торчащих то тут, то там. Вероятно, дровосеки здесь изрядно потрудились.

Пройдя несколько десятков метров, я спустился в небольшой овраг, засыпанный сухими ветвями и остатками прошлогодних листьев, уже почти превратившихся в перегной. Выбрав охапку наиболее сухих, но не слишком толстых веток, я закинул их за плечи и стал осматриваться по сторонам, пытаясь подобрать подходящее место для разведения костра.

Мне приглянулась небольшая полянка, окруженная с одной стороны несколькими берёзами и одним орешником, а с другой — отрядом из прямых и довольно-таки стройных сосен.

-Хорошая находка для предновогодних контрабандистов, — произнёс я, внимательно окинув взглядом всеми любимых зимних красавиц. — Да, если кто-нибудь из их братии сюда забредёт, от сего зелёного семейства и следа не останется...

Вздохнув, я выбрался из оврага и, остановившись на середине поляны, бросил на землю отобранные ветки.

-Сырьём для костра мы обзавелись. Теперь надо подыскать чего-нибудь более свеженького и ровного для шалаша.

Ещё раз осмотревшись по сторонам, я заметил лежавшую неподалёку сломанную берёзу.

-Интересно, какой это богатырь тут развлекался? — подходя к дереву, произнёс я, внимательно осматривая ствол и торчащий из земли пень.

Вероятнее всего, дерево упало во время одного из ураганов, пронёсшихся недавно над здешней местностью. А может и по другой какой-нибудь причине. Но оно было сломлено, а не спилено, о чём свидетельствовали взъерошенные и совершенно не ровные концы пня и ствола.

-Значит, это не людских рук дело. Или, во всяком случае, не след работы дровосеков. Хотя, какое это имеет значение?

Я быстренько сбегал к оставленному велосипеду и принёс захваченный из дома маленький топорик. Срубив им необходимое количество подходящих ветвей, я приступил к постройки весьма примитивного, но зато отдалённого от столь надоевшей цивилизации, шалаша. Затем ещё раз сбегал к опушке леса, где росла наиболее сочная трава, нарвав которой целые охапки, я постелил в своём самодельном жилище довольно-таки мягкие полы.

С постройкой жилища было покончено. Оставалось развести костёр, испечь на нём также захваченную из дома картошку и поужинать. Чем я и занялся.

И вот, затрещали сухие ветви, к небу устремился столб дыма, а над поляной стал распространяться запах печёной картошки, от которого у меня аж слюнки потекли — я ведь целый день не брал в рот и крошки хлеба! Как позавтракал в десять часов утра, так и приступил к приготовлениям: вымыл и тщательно смазал велосипед, исправил в нём не работающие тормоза; наточил складной нож и маленький топорик, с трудом найденный в сарае; накопал картошки, набрал помидоров, огурцов да разной зелени, растущей в огороде; сбегал в магазин за хлебом; после чего сел на своего железного коня и отправился в дорогу — а к тому времени было уже около двух часов дня. Были у меня мысли зайти в дом и пообедать. Но я от них отказался. Ведь что за езда может быть с полным животом? А мне и так предстояло пересечь чуть ли не весь город по жаре. Посему я и остановился на нескольких яблоках, которых также набрал в дорогу, да кружке кваса — и голод слегка притупил, и живота не наел. Всё по делу.

И вот, сидя на полянке, я смотрел на зарумянившуюся в костре картошку и глотал слюнки.

Но вскоре моим мучениям пришёл конец. Картошка была приготовлена. Я достал огурцы, помидоры да всякую зелень — лук, петрушку, укроп, в общем, всё, что было в огороде; отрезал кусок хлеба, насыпал себе картошки собственного приготовления и приступил к ужину.

А вокруг было так тихо и спокойно! Никто не кричал, не лаяли собаки, не гудели машины. Лишь лёгкий шелест листьев, слегка колышущихся на лёгком ветру, да сладкое пение птиц, укрывшихся в кронах деревьев. Красота!

Покончив с ужином, я сложил в пакет оставшийся после меня мусор, который затем закапал в специально вырытой для этой цели ямке, и, решив немного прогуляться, пошёл вглубь леса.

На пути мне попалось ещё два оврага, но уже более глубоких, нежели тот, из которого я набрал веток для костра, небольшой участок леса с довольно-таки плотной стеной деревьев, и весьма крутой холм высотой около пяти метров. Взобравшись на его вершину, я осмотрелся по сторонам, и, заметив слева от себя крупную поляну, пошёл в её направлении.

Когда я вышел на эту самую поляну, солнце уже стояло совсем низко, освещая всё кругом таинственным алым светом. Алым было само солнце, алым было небо вокруг него, лишь далеко на горизонте, принимая более тёмный окрас, алым оттенком отливалась и трава под ногами, успевшая за несколько последних дней, которые были очень жаркими и засушливыми, немного подсохнуть, от чего её верхушки стали совсем жёлтыми, красиво сочетаясь с алым закатом.

Постояв несколько минут на окраине этого волшебного мира и вдоволь налюбовавшись прекрасной картиной, нарисованной величайшей художницей всех времён и народов, — госпожой природой, — я медленно пошёл вперёд.

Пересеча поляну, я вновь вошёл в лесную чащу. Здесь, среди двух огромных орешников находился ещё один холм, но уже совсем маленький. Зато из-под него вытекал небольшой ручеёк с прохладной, кристально чистой водой. Опустившись на колени, я стал зачерпывать ладонями эту превосходную на вкус воду и пить, пить, пить. Мне казалось, что я никогда не напьюсь. Я пил, а мне ещё больше хотелось пить. Но всё в этом мире имеет свои приделы, и моя жажда тоже. Вдоволь напившись и утолив её, я поднялся на ноги и повернул в обратную сторону — надо было, пока ещё не совсем стемнело, вернуться к своей поляне, где ждали меня притушенный костёр и шалаш.

Когда я вышел на свою поляну и приблизился к едва тлевшему костру, уже совсем стемнело. На ясном небе царила полная луна, окружённая неисчислимой свитой больших и маленьких звёзд, из лесной чащи то и дело доносились какие-то загадочные шорохи, иногда раздавалось пение ночных птиц, а в траве повсюду трещали сверчки. Подкинув ветви в костёр, я присел на траву, и меня тут же осенило: я ведь позабыл про свой велосипед! Он остался там, у дороги. Но сейчас, в темноте, мне не хотелось за ним идти; я опасался, что собьюсь с пути.

-Даст Бог, и на него никто не наткнётся. А как только рассветёт, я тут же за ним схожу.

Решив так, я ещё раз подбросил сухих веток в разгоревшийся костёр и, растянувшись на душистой траве, прикрыл глаза, отдавшись самому настоящему блаженству. Возле меня не громко потрескивал костёр, трещали сверчки, таинственно шуршали листья на деревьях...

Мне вспомнилась предыдущая поездка в лес. Тогда я был не один: со мной были мои друзья и подруги. Нас было аж десять человек. Мы приехали на двух машинах. Поставили целый лагерь из палаток. Разожгли сразу несколько костров, на одном из которых жарили шашлыки, а на другом — готовили кулеш. Ребята захватили фотоаппарат и две гитары. Были песни и танцы под ночным небом у костра. Конечно, тогда было намного веселее. Но на фоне того шума, что исходил от нашей компании, терялись многие прелести леса, которые можно было наблюдать в тишине, как теперь.

Я лежал на спине, подложив под голову руки, и прислушивался к волшебным звукам ночного леса. Где-то встрепенулась и вспорхнула какая-то ночная птица, о чём я догадался по звуку, очень похожему на взмах крыльев. Неподалеку от костра что-то прошуршало, и мелькнула маленькая, круглая тень. Вероятно, то пробежал ёж, вышедший на охоту. Где-то совсем далеко залаяла собака. То ли в лесу находился ещё кто-то, то ли это был бывший друг человека, став, как и его далёкие предки, лесным обитателем...

В какой-то миг мне показалось, что за ближайшим деревом кто-то прячется. Мне почудилось чьё-то дыхание, померещилась какая-то тень и два огонька устремлённых на меня глаз. Признаюсь, в первые секунды я немного испугался. Затем, собравшись с духом, взял из костра горящую головёшку и запустил её в ту сторону, где мне мерещился ночной пришелец, пытающийся потревожить мой покой. Головёшка, ударившись о ствол дерева, озарила всё вокруг посыпавшимися с неё мириадами искр. Но за деревом, как и следовало ожидать, никого не было.

Улыбнувшись, я перебрался в шалаш и стал готовиться ко сну.

Не успел я закрыть глаза, как меня снова атаковали. Но на этот раз не вымышленные и привидевшиеся тени, а докучливые насекомые и сразу несколько комаров. Каких-то то ли комашек, то ли муравьёв было целое полчище. Не понятно только, почему у костра они не приставали ко мне, а решились на атаку лишь в шалаше? Вероятно, я принёс их вместе с ветвями берёзы, из которых и построил шалаш.

Более десяти минут я отчаянно отбивался, нещадно лупя себя по рукам и ногам, затем, добившись небольшого ослабления их натиска, повернулся на бок и попытался заснуть. Но не тут-то было! На смену комашкам и букашкам пришли комары, жужжа над ухом и норовя разместиться на моём лице. Пришлось снова приступить к боевым действиям, нанося безжалостные удары, адресованные жужжащему врагу, но получаемые мною же.

Эта бойня длилась около пяти минут. Затем комары на какое-то время отступили, а я, не став дожидаться очередной их атаки, поспешил заснуть.

Проснувшись на следующее утро, я, естественно, обнаружил, что я весь искусан. Эти бесстыжие войска насекомых воспользовались моей беспомощностью во время крепкого сна и атаковали меня по полной программе. Но мне не было до этого никакого дела. Покрывшееся прыщами тело, конечно же, чесалось, но я проснулся с настолько хорошим настроением, что практически не обращал на это внимания.

Сделав утреннюю зарядку, я сбегал за велосипедом, который, как я и предполагал, стоял на своём прежнем месте. Прикатив его на облюбованную мною поляну и прислонив к ближайшему дереву — к тому самому, за которым ночью пряталась загадочная тень с горящими глазами! — я тут же отправился к тому месту, где вчера нашёл ручей.

Умывшись его свежей и прохладной водой, от чего моё хорошее настроение стало просто великолепным, я поспешил к своей поляне, дабы разогреть на костре чаю.

Позавтракав и немного повалявшись на траве, которая была ещё мокрая от выпавшей за ночь росы, я решил перед возвращением в шумный и пыльный город ещё разок прогуляться по-тихому и дышащему свежестью лесу.

На одной из полянок я услышал доносившийся из глубины леса бесконечный кукушечий счёт чьих-то годов. Улыбнувшись, я, естественно, поинтересовался у неё: а сколько же осталось мне? И, досчитав до восьмидесяти пяти, чего было более чем достаточно, пошёл дальше.

-Интересно, кто придумал спрашивать у кукушки о количестве оставшихся лет? И что подтолкнуло этого человека на такую мысль?

Пробродив ещё какое-то время по лесу, я вышел к уже изведанному мною холму, с вершины которого вчера увидел поляну, озарённую лучами заходящего солнца.

-Интересно, как образовался этот холм? Природное ли это явление, или человеческих рук дело? Быть может, это один из тысяч курганов, разбросанных по всей нашей стране, в недрах которого находится чьё-то захоронение. Вот бы раскопать его!

Но об этом, конечно же, не могло быть и речи. Мне надо было возвращаться в город. Да и в одиночку, не имея ни лопаты, ни других необходимых инструментов, я вряд ли б справился с подобной задачей. К тому же так называемая чёрная археология мне совершенно не нравилась. Мне хоть и было интересно узнать, что именно находится под толщей земли этого холма, но не настолько, чтобы заниматься тем самым делом, которое вызывало у меня негодование, когда я читал книги по археологии, где описывались многочисленные потери, нанесённые науке этой самой чёрной археологией.

Постояв у таинственного холма ещё какое-то время и помечтав о сказочных богатствах, которые, быть может, находятся под этим холмом, я медленно побрёл к своему лагерю. Стрелка на моих наручных часах неумолимо приближалась к полудню, и мне пора было собираться в обратный путь — домой, в шумный и пыльный город.

-А всё же никуда не убежишь от этой цивилизации, — тихо произнёс я, кинув очередной взгляд на часы. — Даже здесь, в лесу, она неумолимо преследует меня...

Доев оставшуюся со вчерашнего дня картошку и тщательно скрыв все следы своего пребывания в здешних местах, оставив один лишь шалаш, который ещё мог мне пригодиться, в случае моего возвращения сюда на следующие выходные, я сел на велосипед, пару минут послушал пение птиц, громкие удары, наносимые дятлом по стволу одной из берёз, и медленно покатил по грунтовой, наполовину заросшей дороге, ведущей в сторону города.

-Прощай, мой зелёный друг! До новых встреч!

 

Далее

Лентяй, или осенний рассказ

Лентяй, или осенний рассказ

Нам не редко даются шансы изменить свою жизнь к лучшему, но очень часто мы упускаем их, поддавшись банальной лени. «Лентяй» — небольшой бытовой рассказ, как раз и повествующий об одной из таких историй.

Лентяй, или осенний рассказ

Шёл холодный осенний дождь, в крупные ледяные капли которого иной раз вкраплялись и небольшие градины. Небо было насупившееся и серое, солнце скрывали две крупные тучи, медленно, словно важные павы, продвигавшиеся с севера на юг. Дул весьма сильный, резкий и холодный ветер, колыхая голые ветви деревьев и будоража поверхность огромных луж, расположенных вокруг дома.

На всём этом фоне мокрый пятиэтажный дом казался каким-то жалким и сморщенным. По его окнам и стенам сбегали шустрые ручейки дождевой воды, из-за чего казалось, будто он плачет.  У одного из подъездов, поджав хвост и свернувшись в комок, сидела бездомная собака. Она также была вся мокрая и, вероятно, голодная. Её взгляд, бросаемый на изредка проходивших людей, спрятавшихся под огромными зонтами, был полон грусти и мольбы о помощи.

Увидев этот взгляд, пожилая женщина, идущая, вероятно, с магазина, даже прослезилась. Она вынула из сумки кусок хлеба и бросила его несчастному животному.

-Какой же всё-таки Гришка негодяй, — зевая, произнёс молодой человек, сидевший у окна и наблюдавший за мрачной уличной панорамой. — наприводит вечно животных, поиграется с ними — и выбрасывает!  А баба Глаша молодец! Хоть и вредная ворчунья, но иной раз и человеком бывает.

Далее