Мёртвый город
Внимание! Заполните форму ниже и получите подарочный купон с 25-процентной скидкой на все изданные книги!
Люди — самые разумные и, в то же время, самые глупые существа на планете. Мы понимаем, к чему могут привести те или иные наши действия, но, подчиняясь эмоциям, конъюнктурным целям, всё одно совершаем эти самые действия. А потом хватаемся за голову, с ужасом восклицая: «Что же мы наделали!»
«Мёртвый город» — это драматический рассказ, повествующий о том, чего пока, слава Богу, ещё не было, но, к сожалению, от чего мы не застрахованы — это может произойти в любой момент, и только лишь из-за нас самих...
Мёртвый город
Миновав последний пост ГАИ, грязно-серая «Volvo» скрылась за поворотом, за которым, можно сказать, уже начинался город. Вот только теперь этот город представлял собой печальную и удручающую картину. Он был мёртв. На его окраинах, правда, временами встречались искривленные и полузасохшие деревья да блёклая, жёлтая трава. Но чем ближе к центру, тем реже и реже можно было увидеть даже малейшие признаки когда-то бурно кипевшей здесь жизни. В центре города не было ни единого дерева, ни какого-либо кустарника, ни даже маленькой, едва заметной травинки. Ничего! Лишь холодные, безлюдные дома, разбитые дороги, на которых временами попадались брошенные машины, да серая, растрескавшаяся земля. И тишина, гробовая тишина кругом! А ведь раньше тут пели птицы, гудели автомобильные моторы, раздавались людские голоса, лай собак. А теперь ничего этого нет, и, возможно, никогда уже не будет. Город умер, и его уже не воскресить, не вернуть к жизни. Во всяком случае, в ближайшие десятилетия.
Роман более месяца добивался разрешения на въезд в этот город, ставший теперь запретной зоной, обил десятки порогов, написал несчётное количество просьб и заявлений, неоднократно обзвонил всех своих друзей и знакомых, умоляя их о помощи и содействии. И вот он, наконец, добился своей цели — его «Volvo» на территории мёртвого города, медленно едет по пыльным, заброшенным и безлюдным улицам. Роман смотрит по сторонам, и его сердце обливается кровью, а на глаза то и дело наворачиваются слёзы. Ведь здесь прошло всё его детство. Здесь он родился и вырос. Здесь гулял, здесь учился, здесь встретил свою любовь, стал отцом. И все его родные, большинство близких и преданных друзей тоже были здесь. «Были», — какое холодное и жестокое слово! Да, все они были; а теперь их нет. Есть лишь огромная братская могила, в которой захоронены сотни тысяч неопознанных, безымянных человеческих тел, среди которых и родители Романа, его жена, дети, многие из его друзей и знакомых. Все они были жителями этого города, и все трагически погибли. А ему повезло: в тот роковой день он был на другом континенте, в деловой командировке. Теперь он вернулся домой, да только дома его никто уже не ждёт; у него больше никого нет.
Закрыв глаза, Роман мысленно вернулся в тот день, когда в последний раз покидал свой родной дом, свою семью. Всё было точно так же, как и во все предыдущие разы: жена, украдкой смахивая наворачивавшиеся на глаза слёзы, крепко обнимала его, жадно целовала, просила почаще звонить и поскорее возвращаться; он тоже обнимал, целовал её, обещал не терять связь и делать всё, от него зависящее, чтоб очередная командировка завершилась как можно быстрее. Совсем ещё маленькие сын и дочка просили привести им какие-нибудь интересные подарки; и Роман, тоже обнимая и целуя их, наказывал не баловаться и слушаться маму. Никто из них и подумать тогда не мог, что расстаются уже навсегда, что больше никогда друг друга не увидят.
Потом Роман заехал попрощаться с родителями. Выпил с отцом на дорожку по пятьдесят грамм. Отец, как обычно, прочёл краткое напутствие, а мать трижды его перекрестила. Они тоже тогда не знали, что прощаются навсегда.
Потом дорога в аэропорт, последний взгляд на тогда ещё живущий и ни о чём не подозревающий город, и начало несколькочасового перелёта, бегства от ужасной и трагической гибели.
Потом чужая страна, адаптация к новому времени, многочисленные деловые встречи и переговоры, частые звонки домой, походы по магазинам для покупки подарков и сувениров родным и близким. Как рвался в те дни Роман к себе домой, как хотел приблизить минуту их счастливой встречи с любимой женой и не менее любимыми детьми, родителями! Но она всё отдалялась и отдалялась, пока и вовсе не стала невозможной, на веки вечные перестав маячить на горизонте, оставив вместо себя непроглядный мрак и глубочайшую душевную рану.
Романа давно беспокоили события, происходившие в мире. Он внимательно следил за новостями, анализируя всё возраставшее напряжение в международных отношениях, все регулярные трения и противостояния отдельных государств и террористических группировок. Он предполагал, что рано или поздно, но все эти противостояния, терракты, локальные конфликты приведут к чему-то более ужасному и непоправимому; но он даже представить не мог, что это «ужасное и непоправимое» начнётся так скоро, и начнётся не где-то там за тысячи километров, а в его родном городе. Роман, узнав о начале ядерной войны, о первых бомбардировках с применением ядерных боеголовок, одна из которых поразила как раз его город, долго ещё не мог в это поверить, в глубине души надеясь на ошибку, на то, что уничтожен какой-то иной город с похожим названием; а его стоит, цел и невредим, продолжая радоваться жизни и купаться в ласковых лучах весеннего солнца.
Потом, когда Роману всё же пришлось поверить в то, что никакой ошибки нет, что уничтожен именно его город, он теплил себя надеждой на то, что его родным и близким всё же удалось спастись, выйти живыми из этого наземного ада. В новостях передавали, что нескольким тысячам горожан чудом посчастливилось остаться в живых, что теперь они в больницах, где врачи делают всё возможное, чтобы помочь им перенести ужаснейшие последствия бомбардировки. Роман надеялся, что среди этих нескольких тысяч есть и его родители, жена, дети или хоть кто-то из них. Но, увы, его надеждам не суждено было сбыться. Среди выживших либо умерших уже в больницах никого из его родных не было. Они, вероятней всего, погибли ещё в городе, в последствии будучи захороненными в гигантской братской могиле, расположенной на окраине города.
И вот тогда в голове у Романа возникла безумная идея — проникнуть в мёртвый и заражённый город. Для чего это ему было нужно, — он, пожалуй, и сам не знал. Во всяком случае, чётко и внятно он никому так и не сумел это объяснить. Он лишь просил и умолял дать ему разрешение на въезд в мёртвый город — и всё. Многие его в том пытались разубедить, говоря, что въезд на территорию города равносилен стопроцентной смерти, да ещё и ужасно мучительной, — из трёх тысяч солдат, брошенных в город сразу же после ядерного удара, дабы попытаться спасти тех, кто сумел выжить, а затем и похоронить погибших, выжило не более пятидесяти, да и те уже не живут, а лишь мучаются. Так они все были снабжены специальной экипировкой, необходимой для длительного нахождения на заражённой территории. И то столь плачевные последствия. А он, Роман, собирался ехать туда, пренебрегая абсолютно всеми средствами, способными хоть немного, но всё же защитить его от ужасных воздействий чудовищной радиации. При таких условиях у него, пожалуй, не было даже тысячного шанса на то, чтобы вернуться назад хотя бы инвалидом. Но все уговоры и увещевания оказались тщетными, и, в конце концов, сочтя Романа за безнадёжно помешавшегося, ему всё же выдали столь желанный им смертельный пропуск в заражённую местность, куда он не замедлил отправиться.
Остановив машину возле своего дома, Роман, не спеша, вышел из неё, медленно пересёк двор и вошёл в прихожую.
Галя, я вернулся! — невольно вырвалась у него привычная фраза. Но в ответ он не услышал ни радостного восклицания жены, ни топота маленьких ножек бегущих к нему навстречу детей. Ничего этого не было. Ответом ему была гробовая тишина, не нарушаемая ни малейшим шорохом, ни едва слышным стуком. Настенные часы, обычно монотонно тикавшие, — и те молчали, навсегда остановив свои стрелки на двойке и восьмёрке.
Глубоко вздохнув, Роман всё так же медленно прошёлся по всем комнатам, подолгу задерживая взгляд едва ли ни на каждом предмете, встречавшемся на его пути, вспоминая всё хорошее и плохое, что было с ним связано, что происходило в этом доме, в той или иной комнате. На долго Роман задержался сначала в своей с Галиной спальне, а потом в детской. Подняв с пола плюшевого медвежонка, он прижал его к груди, и, не удержавшись, заплакал.
Наконец, выйдя из дома, где когда-то он был счастлив вместе с любимыми женой и детьми, Роман сел в машину и поехал туда, где в той, счастливой жизни, что была до бомбардировки, жили его родители. Но и там Романа встретили всё такие же запустение и гробовая тишина.
К этому времени у него начинала заметно болеть и кружиться голова, его канудило, временами шатало.
При обходе комнат родительского дома на глаза Роману попалась стоявшая на кухонном столе бутылка из-под водки. В ней ещё оставалось граммов сто или даже сто пятьдесят. Вероятно, отец не успел допить. Сняв крышку, Роман поднёс бутылку к дрожащим губам и почти залпом осушил её.
Обычно Роман, выпив хотя бы одну стопку, уже не садился за руль, предпочитая либо пройтись пешком, либо вызвать такси. На этот же раз он даже и не заметил, что изменил своим правилам. Да это теперь было и не важно. Теперь многое было уже не важно. Та жизнь, в которой Роман привык подчиняться установленным правилам, навечно осталась в прошлом; а эта, новая, которая началась после бомбардировки, в прежних правилах не нуждалась, а новых ещё не было. Да и не только правил, ничего не было. Был лишь серый цвет, были мёртвые, покинутые всем живым, дома, да одинокая «Volvo», на бешеной скорости несущаяся по пустым улицам, направляясь к расположенной на городской окраине братской могиле.
К этому времени у Романа начали слезиться глаза, его тошнило, пару раз рвало, сильно жгло изнутри; порой невыносимо болела голова. Но он знал, на что шёл, и изо всех сил старался держаться. Перед ним стояла единственная задача: дойти до конца, не упасть преждевременно.
Остановившись всего в нескольких метрах от огромного кургана, скрывавшего под собой около двух с половиной сотен тысяч человеческих тел, Роман, заглушив двигатель, какое-то время молча и неподвижно, устремив взгляд, полный тоски и печали, на ясное небо, кроваво-алое от лучей заходящего солнца. Затем, открыв бардачок, он извлёк оттуда пистолет и, зачем-то взглянув на часы, которые показывали начало восьмого, медленно, уже никуда не спеша, вышел из машины и стал подниматься на вершину братской могилы, схоронившей почти всё городское население, столь неожиданно и столь трагически ушедшее с этой грешной земли.
С вершины кургана, высота которого, наверное, равнялась едва ли не двадцати метрам, было довольно-таки далеко видно. Да только картина повсюду была совершенно одинаковой. Вокруг на целые километры не было ни единой живой души. Лишь пустые дома да серые, неподвижные тени. Неподвижен был и Роман, словно бронзовая статуя, замерший на вершине кургана, устремив взгляд полных слезами глаз в сторону заходящего солнца. Его слёзы, медленно катившиеся из глаз, были, пожалуй, единственным, что хоть немного, но двигалось.
Солнце село, на небе воцарилась луна, окружив себя, словно придворными, несметным полчищем звёзд, а он всё так же неподвижно стоял на вершине огромной братской могилы, из последних сил сохраняя внешнее спокойствие, отчаянно борясь со всё ухудшавшимся и ухудшавшимся самочувствием. Наконец он встрепенулся, бросил быстрый взгляд красных и слезящихся глаз на звёздное небо, медленно опустил ужасно болевшую голову и тихо произнёс:
-Простите меня, мои милые, что я не был рядом с вами в эти ужасные минуты... Простите, что даже не сумел установить, где именно вас похоронили... Прости меня, Боже, что я вот так вот ухожу... Знаю, что так нельзя, но я не могу иначе... Простите меня, все простите, за всё простите, за всё...
Окончив говорить, он глубоко вздохнул, медленно, с трудом поднял, ставший вдруг неимоверно тяжёлым, пистолет, приставил его холодное дуло к вспотевшему виску, в последний раз осмотрелся по сторонам
и нажал на курок...
Мне очень понравился данный рассказ. Жаль только, что роман не смог пересилить себя и начать новую жизнь
Спаси Бог от такого исхода. Так хочется, чтобы люди перестали уничтожать друг друга и бережно относились к себе подобным и к среде, в которой обитают.
Антон, спасибо большое за отзыв!
Столь мощный удар оказался для Романа сокрушительным. Человек сразу потерял абсолютно всех родных людей. Наверное, чтобы вынести подобную утрату, необходимо обладать невероятно сильной волей и глубокой верой...
КомментарийТань, спасибо большое!
Да, безусловно, очень бы хотелось, чтобы абсолютно все люди пришли к подобному выводу. Но, к сожалению, те, в чьих руках оказывается значительная власть, как правило думают совершенно об ином...
Внимательно прочитал я рассказ. Мне в 6 или 7 классе тоже: то ли приснилось, то ли привидилось такое, будто бы началась война. Хотя это были спокойные восьмидесятые годы. Одну мою учительницу (в моём воображении или сне) ранило, другую — убило...
Несмотря на свой трагизм и невероятную футуристичность рассказ подкупает и, казалось бы невозможной в условиях выбранного жанра, правдивостью. История человечества знает немало трагических примеров, когда человек, оказавшись не в силах справиться с постигшей его утратой, теряет смысл жить дальше. Но мне сегодня почему-то вспомнился случай, когда в одном из зоопарков Нижнего Новгорода умерла лебедь по кличке «Царевна», трагическая случайность, заключавшаяся в самовольном кормлении посетителями царственной птицы, привела к её гибели. Сразу после случившегося у её возлюбленного лебедя по кличке «Гвидон» наступила депрессия, и уже через месяц лебедь умер. И даже если это в реальности было неким совпадением, смотрители зоопарка уверены, что лебедь умер от тоски. Дай БОГ, чтобы рассказанная Артёмом Аргуновым история, осталась лишь в его фантазии.
Игорь, 80-е, если говорить об их второй половине, были не такие уж и спокойные... Страна рушилась, и на её окраинах уже вовсю полыхало...
Удивительно, однако, что сон вспомнился спустя столько лет!..
Алекса, спасибо большое за развёрнутый комментарий и за столь трогательную историю! Да, животные действительно умеют любить всей душой!.. И, конечно же, будем надеяться, что написанное мною навсегда останется лишь авторским вымыслом!..